(Известия, 27 июня 1996 года)
Проблема военной реформы глазами женщины, которая проникла в расположение воинской части
Светлана МАРЗЕЕВА, журналистЯ стояла на проходной войсковой части связи и, как могла, изображала праздную наивность. Дежурный по КПП мальчик уже сообщил мне, что задачи части секретны, лишив меня надежды попасть внутрь. Было жарко, военное начальство куда-то испарилось, книжка, которую читал мальчик, оказалась скучной, а может, он не устоял перед предложенной ему пачкой сигарет, и буднично махнув рукой в сторону входа, он позволил мне войти.
Я и не подозревала, что попасть на территорию войсковой части, не какого-то там стройбата, а связанной с реальным выполнением боевых задач, будет так просто!
Дважды меня останавливали офицеры.
- Как вы сюда попали? - спросил один из них.
- Через проходную, - честно ответила я.
- А пропуск вам выписывали?
- Конечно, - сказала я на всякий случай.
- Кто выписывал? Майор Баранов?
- Да.
- А-а-а, ну ладно...
Второй офицер был не таким дотошным.
- Девушка, вы на работу устраиваться?
- На работу.
- О, как славно!
"Как славно", - подумала и я... И только после того, как, поговорив с солдатами в медпункте и в казармах, нечаянно набрела на штаб, я, наконец, попалась. Меня крепко держал за руку смуглый невысокий майор.
- Знаете, что было бы, если бы американцы узнали, какая у нас армия?
- Что?
- Они бы просто стали разоружаться! Вот Вы, например, давно здесь ходите?
- Давно! - с восторгом призналась я.
- У вас кто-нибудь служит?
- Нет, никто не служит.
- А что же вам у нас надо? Вот это был уже вопрос по существу.
Собранные мной мнения о переводе армии на контрактную основу оказались настолько противоречивы, что в какой-то момент я отказалась от опроса профессионалов. В конце концов, уютное кресло в служебном кабинете у них никто не отнимет,
будь они хоть сто раз неправы. И пусть даже правы, не их судьба решилась - пока на бумаге - Указом президента от 16 мая о переходе с 2000 года на контрактную армию и отказе от военной службы по призыву. А тот, чьи виды на будущее интересовали меня сейчас больше всего, неумолимо тащил меня - потому что я упиралась - к выходу.В 1992 году принятый закон об обороне установил предельную численность армии до 1% от общей численности населения. Никто не смог объяснить, почему за основу был взят именно 1%, а не 0,8%, как в наиболее развитых странах, или, скажем, не 1,5%? Учитывались ли здесь возможности экономики России, военно-стратегическая целесообразность или хотя бы демографическая динамика?
Сомнительно, но тем не менее, если ориентироваться на пресловутый 1% от ста сорока семи миллионов, населяющих нашу страну, то численность нашей армии не должна превышать 1,47 миллиона человек. В 1996 году наша армия составляет 1,7 миллиона человек - по официальной статистике.
"И 3.5 миллиона - в действительности, - объяснил депутат Госдумы Владимир Лопатин. - таким способом нашим военачальникам удалось объявить сокращение на 2,7 миллиона за последние шесть лет: они выводили войска из состава вооруженных сил и подчиняли другим министерствам. Этим нехитрым приемом единую военную организацию страны растащили по министерствам и ведомствам.
Так что сегодня солдаты у нас служат не только в ВС, но и в пограничных войсках, военной прокуратуре, внутренних войсках, ФСБ, федеральной службе железнодорожных войск и еще в 24 различных министерствах и ведомствах.
В прошлом году некомплект в войсках вооруженных сил составлял 600 тысяч человек личного состава. Отсюда еще один удобный способ сокращения - "мертвые души". Их и сокращали, то есть сокращали пустые клетки".
Выслушав мои объяснения, майор сказал:
- Вообще-то офицеры об армии, как о жене, плохо не говорят. Но зарплату второй месяц не платят. Было бы куда, давно бы ушел! А разрешить вам гулять здесь я не могу, - мой собеседник аккуратно вытолкнул меня за вертушку на КПП.
Уходить я не спешила. Солдат-дежурный уже пообещал мне рассказать историю своей службы. Ожидая, пока он освободится, я еще раз перелистала блокнот.
Суть всех рассуждений на тему реформы неизменно сводилась к тому, что реально затраты на армию профессионалов никто не считал: тот, кто хотел бы это сделать, не обладал всей полнотой информации, а тот, кто мог, почему-то не сделал или по крайней мере не спешил демонстрировать результат.
Цифры, тем не менее, противниками и сторонниками реформы приводились.
По расчетам аналитиков Генштаба, переход армии на профессиональную основу обойдется государству в 5-6 нынешних бюджетов на оборону. При этом расходы на национальную оборону в этом году предусмотрены в сумме 80.2 триллиона рублей, что, по словам тех же аналитиков, на 40% ниже минимальных потребностей ВС.
Это значит, что при численности в 1,5 миллиона человек, зарплата контрактников - солдат и офицеров - составит в ценах 1996 года 30 триллионов рублей. 8 триллионов уйд╠т на продовольственное обеспечение армии и флота, столько же - на вещевое содержание. Программа перевооружения обойдется минимум в 20-25 триллионов, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы - в 7-8 триллионов. На капитальное строительство остается 7,6 триллиона, притом, что в армии сегодня служат 120 тысяч бесквартирных офицеров и прапорщиков.
И, наконец, выплаты по сокращению каждых 100 тысяч офицеров и прапорщиков составят 4 триллиона рублей.
Я занялась сложением. Сумма приведенных статей расходов на оборону, как ей и следовало, не превышала суммы бюджета. Не считая затрат на сокращение: а ведь оно предусмотрено не на сто тысяч человек.
На сколько же?
По результатам независимых исследователей Института экономики и прогнозирования РАН, в настоящее время выполнением реальных военных функций занято лишь около 20% рядового состава армии, то есть около 270 тысяч человек.
Подавляющее большинство единиц боевой техники бездействует из-за отсутствия горючего и запчастей. Бронетехники это касается практически на 100%, военного флота - на 70%-80%, авиации - на 60%-70%.
Максимальная численность армии, исходя из имеющихся ресурсов, может быть оценена в 600 тысяч человек, из них 300 тысяч рядового состава. Вся остальная часть армии неизбежно окажется лишней, то есть не обеспеченной ресурсами и не имеющей реальных военных задач.
Эти расчеты совпали с мнением Александра Лебедя, который считает, что запланированные в бюджете текущего года на оборону 18,5 миллиарда долларов могут обеспечить численность вооруженных сил также лишь в 600-700 тыс. военнослужащих.
А если исходить не из имеющихся финансовых возможностей, а из реальных потребностей обороны страны? По словам Сергея Юшенкова, нам достаточно иметь войска численностью 1,2 миллиона человек, то есть сократить имеющиеся вооруженные силы всего на 400-500 тысяч военнослужащих, что само по себе позволит высвободить дополнительные ресурсы. Особенно если суммы по сокращению - для офицера от 8 до 16 миллионов рублей, в зависимости от должности и выслуги лет - выплачивать не единовременно, а ежемесячно или ввести приемлемые для него эквиваленты: земельные участки, ликвидные акции, кредиты на жилье.
Долгожданный мой собеседник сдал, наконец, дежурство и теперь с интересом - хоть какое-то развлечение - смотрел на меня.
- Откосить пытался? - поинтересовалась я.
- Конечно, как все. Но не вышло. Тут как раз военную кафедру в институте отменили, родители настаивали, чтобы служил, и я сдался, в конце концов бьют не только в армии. А друг мой сделал умнее: поступил в военное училище...
"Может быть, возрождается престиж звания офицера"? - с надеждой подумала я.
-... получит два диплома, военный и гражданский, тогда уж никто его служить не заставит,
Вот и еще один способ "откоса". Моему юному соседу по подъезду, например, уклонение от службы обошлось в 3 тысячи долларов, два месяца, проведенных в "психушке" среди множества товарищей по несчастью, и документы, которые на сегодняшний момент не давали права ни на вождение машины, ни на выезд за рубеж. А здесь - и стипендия, и два диплома.
30 тысяч выпускников военных училищ ежегодно приходят в войска, и примерно столько же молодых офицеров ежегодно увольняются оттуда.
- Нам еще повезло, хоть кормят, - продолжал мальчишка, - а одноклассник прислал письмо из Тувы, у них были перебои с питанием - собак ели.
- Откуда он знает, что собак? - не поверила я.
- Так он поваром служит.
- А как с "дедовщиной"?
- Когда снова продлили срок службы до двух лет, тут такое творилось... Довели одного парня до самоубийства.
Я вздохнула - в этом вопросе российская армия до сих пор оставалась точной копией советской.
- Вы еще здесь? - передо мной вновь стоял знакомый майор. - Как от вас избавиться?.. Хорошо, приведу вам солдата-контрактника, вы с ним побеседуете, и мы попрощаемся.
Содержание солдата срочной службы в 1995 году обошлось государству в среднем в 11 миллионов рублей в год, солдата-контрактника - в 17 миллионов рублей при зарплате около 300-400 тысяч.
Наверное, этот солдат был местной достопримечательностью: единственный контрактник из ста человек своего призыва.
На контрактную службу он поступил, пройдя курс молодого бойца и получив военную специальность, - на это ушел первый год срочной службы.
Жил не в казарме, а в общежитии, вместе с семьей, получал 300 тысяч плюс обмундирование и питание. Как все военнослужащие, не платил налогов, имел 50% льготы по оплате коммунальных услуг, право бесплатного проезда на городском и пригородном транспорте, и все
это вместе экономило ему еще примерно 300 тысяч. Какими бы невыгодными ни были эти условия, они не слишком отличались от тех, что предлагают сегодня работодатели гражданскому человеку без образования.Если сравнивать оплату труда начинающего американского солдата - от 700 до 1000 долларов - с доходом гражданина США, который начинается от 2000 долларов, цифры вполне сопоставимы.
Вот только прием на контрактную службу в этом году, по информации консультанта Комитета Госдумы по обороне Андрея Антипова, приостановлен: нечем платить.
Поэтому любое сравнение с Америкой представляется мне неуместным - невозможно иметь благополучную армию в неблагополучном обществе. Хорошо бы просто выяснить, какими должны быть расходы на оборону в нашей стране, чтобы их хватало и на питание, и на оружие.
"Военный бюджет должен составлять примерно пять процентов от общего бюджета страны, - сказал первый замминистра экономики Яков Уринсон, - в этом году запланировано около 3,6 процента, но фактически получается не больше трех.
-- Доля расходов на национальную оборону в ВВП в 1991 году составила 6,2%, в 1993 году - 4,5%, в 1995 - 3.3%.
Экономить на армии начали еще при Хрущеве. А устойчиво недофинансироваться армия начала в восьмидесятые годы, когда окончательно выяснилось, что увеличивать финансирование нечем. Если денег нет, выход один - переходить на маленькую, но хорошо обученную и вооруженную армию, которая будет намного дешевле, это очевидно.
В связи с этим, концепция Министерства экономики такова: до 2000 года увеличить долю расходов на национальную оборону до 5,2 процента от бюджета страны".
К нам подошли еще несколько офицеров.
- Ну что с вами поделаешь, - безнадежно махнул рукой мой майор, - Общайтесь.
Узнав, что я журналист, мне первым делом пожаловались на проблемы с ремонтом военной техники, поскольку новой здесь никто не видел уже давно.
По данным источника из Минобороны, после 1992 года не было заложено ни одной атомной подводной лодки, не закуплено ни одного самолета. Лишь 15 процентов бюджета уходит на НИОКР и военную технику. Основную же часть бюджета наша многочисленная армия в буквальном смысле съедает.
По оценке Якова Уринсона, большая часть военного бюджета сегодня расходуется на содержание военнослужащих, причем эта доля расходов особенно увеличилась за последние два-три года, а расходы на оружие сократились.
Вот что говорят цифры: расходы на текущее содержание вооруженных сил в 1991 году составили 38,6% от бюджета на оборону; в 1995 году - 54,6%; расходы на закупки ВВТ - 36,3% в 1991 году и 18,8% в 1995; расходы на НИОКР - 13,6% в 1991 и 7,5% - в 1995.
Вторая больная тема касалась оплаты: пусть мало, но хотя бы вовремя.
Письма из войсковых частей в Комитет Госдумы по обороне сообщают, что в некоторых из них офицеры не получают денег с января 1996 года. Где находится их зарплата, можно только предполагать. Во всяком случае, мне рассказали, попросив не ссылаться на источник про случай на флагманском крейсере: командир корабля задержал офицерскую зарплату, а потом люди стали получать деньги вовремя, но на месяц позже, а та, задержанная сумма, крутилась в коммерческом банке, принося неплохую прибыль.
Столь свободное использование бюджетных средств возможно лишь при большой закрытости самого бюджета - от нас, налогоплательщиков, отчисляющих деньги тем, кто должен нас защищать.
Понятно, почему на вопрос о реальной стоимости армии военные эксперты разводят руками: как ее посчитаешь, если нет бюджетного классификатора расходов на оборону?
Правда, в Государственной думе уже принят новый закон о бюджетном классификаторе после отклоненного президентом, где бюджетные средства распределяются по пятидесяти целевым статьям и видам расходов вместо восьми, как было в федеральном бюджете на 1996 год.
- А если забыть о денежных трудностях, ведь и на "гражданке" сейчас жить нелегко, как идет служба?
Меня переспросили:
- Служба? Скорее, обслуживание самих себя: подсобное хозяйство, строительство жилья, рытье канав и канализаций, наряды, всяческие кампании, в частности борьба с "дедовщиной".
- А в случае нападения, вы сможете его отразить? - усомнилась я.
Ответ прозвучал уклончиво:
- Знаете, по мнению правительства, наши вооруженные силы боеспособны.
Кто-то добавил:
- Не нам судить.
Кому же судить, защитит ли нас армия, которую мы не можем ни вооружить, ни обучить, ни даже просто прокормить?
- К чему женщине интересоваться такими проблемами? - нахмурился майор.
Действительно, женский ум не способен ответить на вопрос: зачем нужна небоеспособная армия, как бы велика она ни была?
Я сознательно опускаю ту часть бесед со специалистами, где речь шла не о том, сколько, а о том, как. Как переструктурировать армию, как проводить сокращения, как распоряжаться военным бюджетом - отдельная тема, и именно она сейчас в центре внимания военных руководителей.
Немыслимы споры, какая армия лучше или какая нам больше подходит - сегодня это необходимость, диктуемая экономикой страны
- Если бы министром обороны у нас была женщина, - сказал на прощание один из офицеров, - как в Норвегии, наша армия давно стала бы профессиональной. Сколько бы денег это ни стоило.
Он не объяснил, почему. Но я поняла. Потому что каждый солдат для любой женщины - прежде всего чей-то сын, муж, брат. Потому что вооруженные силы страны для нее - это не один процент от численности населения, а полтора миллиона человеческих судеб.
Следуя этой логике, о проблемах военной реформы стоит высказаться именно женщине. Что я, собственно говоря, и делаю.
Во всяком случае, место министра обороны у нас сегодня еще вакантно.